Перо мое – ночь с синевой. Клюв мой – жатвенный серп. Глаз мой – затмение солнца.
Я вижу все. Мой взор пронзает мрак и время, мои крылья беззвучны и ветрены.
Имена мои неисчислимы.
Предвечные зовут меня Фарон. Дети Итеры знают как Кихилайна. Сыны и дочери Водена воспевают Хейма. В Ордене говорят – Фатум.
Мне же нравится называться звуком собственного голоса, которому вторят мириады черных птиц. Я – Воронграй, хранитель Судьбы, знающий то, чего боятся все.
Я вижу этот Мир. Взгляд преодолевает время, крылья превозмогают расстояние. Тень моя струится по черным от ночи травам. Там, далеко внизу, дыбятся стены Цитадели Ордена Порядка. В Башне четырех стихий горит свет…

– Сегодня, в ночь полнолуния одиннадцатого месяца одна тысяча триста первого года, мы имеем честь объявить... – первый герольд Ордена сделал паузу, чтобы набрать воздуха, и еще раз с гордостью оглядел зал.
Что-то было неправильно. Что-то настолько невероятное случилось в эту ночь, произошло настолько наглое нарушение регламента, что молодой герольд, только что вступивший в должность, никак не мог понять, что именно.
Колоссальный зал собраний Ордена, расположенный на последнем ярусе высочайшей в Цитадели Башни Четырех стихий, был погружен в тишину. Лорды Ордена – грандмастеры школ магии и боевых стилей, а также управители ремесленных гильдий – пребывали в благоговейном молчании. Согласно этикету. И все же герольд не мог продолжать.
Молчание затягивалось. С подиума, на котором стоял герольд, сложно было различить лица. Расстояние, блеклый свет (согласно традиции в Башне не использовалось магическое освещение), пестрые, пурпур и золото, одежды на алом бархате кресел – все это мешало распознать причину заминки. В растерянности герольд посмотрел на места экзархата... они были пусты! Лишь один из экзархов, хранитель портала Морана, расположился на своем месте, по обыкновению откинувшись на спинку кресла так, чтобы не было видно лица. Но главное – пустовало также место магистра Ордена!
Затянувшееся молчание было прервано голосом младшего ординара, возникшего в проеме лестницы:
– Великий Магистр будет чуть позже. Начинайте собрание.
– Мы имеем честь объявить осеннее собрание Ордена открытым. Прошу всех ординариев услышать традиционное чтение летописи Бытия.
Первый герольд покинул подиум чуть быстрее, чем того требовал этикет. Его место занял Старший летописец.

«В океане Изначального Хаоса дрейфовал обломок Порядка, на котором высился первый замок – Чертог Предвечных Владык. Имена Предвечных священны и составляют суть Бытия.
Маэ Мирддин, бог Порядка, скреплял Чертог своей силой. Его сыны и дочери, Владыки Стихий, прозваньями Огонь, Вода, Земля и Воздух, чьи имена доступны лишь посвятившим жизнь свою школе Стихий, следовали за ним.
Итера и Морриган – близнецы-богини Жизни и Смерти, две сестры, два принципа красоты, две противоположности, связанные воедино.
И Древний Дагда – бог основательного роста, повелитель всего, что растет и зеленеет.
Олассаир, бог животных, и непослушный сын его Араун, покровитель охоты и лучников.
Райда – путеводная нить, хозяйка торных дорог и потайных троп.
И Лухан – владыка Солнца, и сестра его Гильтонэ – мать звезд и Луны, установительница движения светил.
А также Родринн и Ладайя – бог и богиня кланов, хранители семьи, Владыки Поколений, чья сфера есть преемственость предков и потомков.
Неистовый витязь Воден, покровитель войны и победитель Хаоса, Страж Чертога, меч Богов, и помощницы его – крылатые Девы битвы.
Чьи сыновья: Сикеллус – Бьющий Точно в Цель, бог сражений и тайных убийств, чья сфера Ловкость; Орм, покровитель Силы; Аталлир, бог мечников и кузнецов оружия, Браннор Защитник, бог латников и создателей доспехов, и Вириен, дарующий выносливость в бою.
И Искусный Мархиль, хозяин всех форм, бог плотников, кузнецов и кожевников.
А также Фарон, Фатум Судьбоносный, чье жилище – пустынный остров, что вращался вкруг Чертога по установленной богами орбите.
И последний, прежде великий, носивший титул бога Разума, чье имя ныне – Раш Разрушитель, да будет проклято его место среди Предвечных...»

Неожиданно к монотонному голосу Летописца примешался еще один звук – размеренный звук шагов по граниту. Шаги приближались. Летописец смешался и замолчал на полуслове. Казалось, сами свечи, освещавшие собрание, на мгновение вспыхнули ярче, высветив властную фигуру, вошедшую в зал. Красноватый свет отразился от доспехов Высочайшего Экзарха, Магистра Ордена Порядка Эрики Златокудрой. Прекрасное лицо той, чья улыбка вдохновляла воинов на подвиги, ныне было мрачно. Не говоря ни слова, Магистр проследовала к своему креслу. Следом за ней вошли остальные экзархи и так же безмолвно заняли свои места.
Помолчав, Летописец Ордена продолжил традиционную церемонию.

«Предвечные боги всемогущи, но могущество их казалось ничтожным, ибо лишь песчинкой среди волн Хаоса стоял Чертог Богов. Тогда собрались боги на высочайшей горе и измыслили сотворить Мир, дабы упорядочить бурление Хаоса.
Сообща Предвечные творили Нечто, силой своей приводя Хаос к Порядку, раздвигая границы своего острова, поднимая горы, наполняя моря, создавая равнины и выпуская реки из недр Мира.
Когда же Мир был завершен, воздвигли боги на севере и востоке высочайшую гору и утвердили на ней Чертог Предвечных. И снова собрались там – взглянуть на дело рук своих. И узрели, что сотворенный Мир совершенен: все элементы его дивно пропорциональны и нет в нем Хаоса. Но все же была в нем печаль, ибо неподвижным собранием вещей предстал Мир пред Изначальными. И тогда бог Разума обратился к остальным и сказал: «Силы наши велики, да сотворим жизнь и да будет Мир населен разнообразными тварями». Не все боги согласились принять это решение, ибо многие считали, что жизнь принесет в Мир Хаос. Тогда Итера и Морриган положили свои силы на чаши весов, дабы уравновесить возможное зло, и были сотворены различные растения и звери. Итак, все, что живет, со временем увядает и гибнет...»

Магистр Ордена, внимательно слушавшая декламацию, встрепенулась от оцепенения и наклонилась к сидящему по левую руку экзарху Морана.
– Я слышала о недавней стычке в Каньоне Духов, – прошептала она, – и знаю, что дело не обошлось без вашего вмешательства. Что случилось?
– Мы ожидали отряд Братства. На эту ночь была назначена сделка – пленный эльф в обмен на сведения о перемещении войск Доминиона. Однако подлые варвары нарушили слово и атаковали.
– Исход?
– В нашу пользу, – темная фигура экзарха согнулась в приглушенном смехе. – Не знаю, зачем им был нужен тот эльф, но нам он ни к чему. На совершение сделки мы и не рассчитывали. Мы оставили им пленного и отступили без потерь, чего нельзя сказать о варварах. Я лично наложил проклятье Хаоса на их предводителя – вождя Братства Крови. Теперь ему не протянуть долго, так или иначе, смерть придет за ним...
– Вы знаете мое к вам отношение, сиятельный экзарх. Ваше увлечение школой Разрушителя омерзительно и недопустимо для нашего Ордена. Однако ваша эффективность впечатляет. Эльфы и варвары смутили наш разум речами проклятого бога, увлекли на путь предательства. Они заслуживают кары, сколь бы тяжкой она ни была.
– Это не все вести последних дней. Два дня назад варвары Братства атаковали форт Север. Ваш кузен пал в неравной битве...
– Довольно, – глаза Эрики гневно сверкнули, – давайте слушать летопись, как велит традиция.

«...И в третий раз собрались боги в Чертоге на вершине горы и взглянули на Мир. И узрели, что сотворенный Мир полон жизни и движения, но нет в нем никого, кто мог бы оценить его красоту. И тогда покровитель Разума снова обратился к богам.
«Да сотворим мы существ, подобных нам, наших детей в Мире, чтобы могли они увидеть совершенство Бытия и восславить его», – молвил бог. Многие тогда возразили против его предложения. Олассаир и Дагда возмутились, ибо посчитали, что дети будут преследовать и истреблять их творения, и многие поддержали творцов растений и животных из опасения потерять свое единоначалие над Миром. Но Воден пожелал себе помощников, чтобы сражаться с Хаосом, Итера жаждала создать детей, неподвластных смерти, а Мирддин захотел передать свое знание о мировом Порядке тем, кто сможет им воспользоваться...»

Слова летописца раздавались все отчетливее, по мере того как лорды Ордена замирали, углубившись в собственные мысли. Первый герольд, все еще стоявший в тени подиума, с удивлением огладывал зал. Молодость не позволила ему проникнуть в сердца ординариев, но даже он видел, что мысли, одолевавшие сиятельных лордов, были отнюдь не радужны.

«...Долго спорили боги в сиянии Чертогов. И тогда поднялся Фатум и сказал: «Мое слово за детей, но во избежание зла да не покинут дети места, отведенного им в Мире, и да не станет говорить к ним ни один из нас».
И все боги повторили слова Судьбоносного как клятву.
И создал Маэ Мирддин мудрую расу магов, которым передал свою жажду познания запредельных сфер Бытия, и наделил их способностью повелевать Стихиями.
Итера создала расу вечноживущих эльфов, неподвластных увяданию.
Воден же создал яростных варваров, превыше всего ценящих воинское искусство, и ярость Витязя вложил в их сердца...»